Было ощущение того, что я это уже писал, но не нашел где... бывает...
Сказка про скрипку ... Про скрипку. Давно это было. Так давно, что уже никто не помнит когда. В одном маленьком, ничем не примечательном городке стоял старый трактир. Хозяин жил вместе со своей семьей прямо в трактире, в комнатах на втором этаже. Кроме того он сдавал несколько комнат постояльцам, которых, надо отметить, было совсем немного. Так немного, что некоторые из немногочисленных комнат подолгу оставались пустыми. И вот, в одной из вечно пустовавших комнат на старом шкафу, заросшем пылью, лежал футляр со скрипкой. Он лежал там уже много-много лет. Судя по всему, скрипка, вместе со шкафом досталась трактирщику от предыдущего владельца заведения. Новый хозяин был настолько далек от музыки, насколько, вообще, от нее можно быть далеким. Жена его с большим трудом отличала букву А от буквы Б, поэтому о нотной грамоте говорить вообще не приходилось. Что же касается детей, то они уже вступили в тот возраст, когда, при отсутствии предварительного воспитания (а его не было), молодые люди начинают интересоваться постоянным выклянчиванием родительских денег и использованием их в целях весьма далеких от музыки. Проще говоря, скрипка заброшенная и забытая лежала в своем пыльном полухранилище долго. Первое время она очень хотела петь. Мелодии рождались в ней, просились наружу. Скрипка трепетала, когда кто-нибудь входил в комнату. Потом прошло некоторое время и трепет прекратился. Осталось только желание играть и легкое чувство несправедливости. Еще через некоторое время мелодии почти полностью покинули ее и пришла обида на весь свет. Но шли годы и не осталось ничего, кроме надежды, которая последнее время тоже начала угасать. И вот, в один из ничем не примечательных дней, в комнату, где жила скрипка, вошел хозяин трактира с очередным постояльцем. Последний, внимательно осматриваясь, указал на то, что пространство между шкафом и потолком давно заросло паутиной и там не мешало бы убраться. Хозяин тут же крикнул служанку, которая больше для вида, нежели для чистоты, принялась убираться. Когда она энергичными движениями смахивала пыль, неловко задетая скрипка издала протяжный стон. - Что там у вас? - спросил постоялец. - А это просто старая скрипка, - ответил хозяин. - Простите, а можно мне ее посмотреть. Хозяин, с некоторой неохотой согласился. Когда скрипку взяли в руки, в ней, вдруг, мгновенно проснулись все уже давно забытые чувства. Все внутри нее сжалось. Гость внимательно рассмотрел инструмент, а затем, неожиданно, попросил разрешения сыграть вечером в трактире. Хозяин прикинув, что бесплатное развлечение для посетителей не помешает - согласился. Люди ушли, оставив растерянную скрипку на столе. Все внутри нее, казалось взорвалось. Дыхание перехватывало. Сладостное ощущение мелодии родилось в ней. И скрипка решила, что последний раз надо играть так, чтобы он запомнился надолго. Много часов она провела готовясь к вечернему концерту (она воспринимала приближающееся событие именно как концерт). Мелодии рождались и угасали, кружились, заполняли все мысли. И вот настал ТОТ момент. Скрипка даже не помнила, как ее вынесли в трактир, как она оказалась в руках музыканта. Смычок взлетел в воздух и время на мгновение остановилось. А потом полилась мелодия, которой никто и никогда не слышал. Все гоготавшие до этого момента посетители замерли. Музыка изливалась в пространство абсолютной тишины, а из него в людские сердца. На лице музыканта на мгновение появилось изумление, но потом оно исчезло и он закрыл глаза, отдавшись переполнявшей его музыке... Концерт продолжался два часа и за это время никто из находившихся в трактире даже не поменял позы. Все были околдованы музыкой. А потом все прекратилось и скрипка замолчав, рассыпалась в пыль...
Бывает же... Думаешь иногда, что ты полный раздолбай, потом читаешь что-нибудь из ранее написанного и мнение понемногу меняется. А когда заканчиваешь читать, то думаешь: "Нет! Точно раздолбай!".
Нечто, написанное, мной (только в биологическом смысле) слишком давно, чтобы это имело какое-то значение. Живет себе совершенно самостоятельно в папке "недоделки". И теперь уже не узнаешь, чем руководствовался тот далекий я, пряча это самое Нечто. Я сегодняшний решил, что старому тексту не пристало отлеживаться, изображая из себя недоноворожденного. Пусть работает... Тяжесть... Тяжесть. Невероятная тяжесть и опустошение. Он шел, и каждый шаг давался все с большим трудом. Как будто он стал нижней чашей песочных часов. Или это все-таки были водяные часы? И, правда, скорее всего, водяные. Вот уже какая-то мокрая гадость переполняет его. Накатывает все настойчивее. Вот уже почти нечем дышать, а в глазах предательски защипало. «Вот уж нет!». Он тряхнул головой, пытаясь таким способом унять резь, но не тут-то было. Пришлось несколько раз повторить про себя: «Мужчины – не плачут!». На некоторое время слезы отступили. Нет, водяные часы вовсе не остановились, просто внутри открылся дополнительный волевой резервуар. Довольно емкий, но, как водится, не бесконечный. «Да, мужчины – не плачут. Они доводят себя до сердечных приступов или психбольницы своим «неплаканием». Они седеют и, стискивая челюсти, крошат зубы. Какие мы дураки! Лишаем самих себя самого лучшего целительного средства, предоставленного нам природой. Женщинам в этом плане намного легче». Он вспомнил Ее сдавленные всхлипывания, и все внутри сжалось. Захотелось немедленно послать все подальше и броситься назад, к ней. Прижать Ее голову к своей груди и гладить Ее волосы нашептывая, что все будет хорошо, что все уже хорошо. Хотелось бросить мир к Ее ногам, только бы она не плакала, только бы в Ее зеленых, еще влажных глазах заиграла улыбка. Только бы это улыбка коснулась прекрасных слегка припухших губ. Он представил Ее улыбающейся сквозь слезы и сам невольно улыбнулся. А потом слезы накатили с новой силой. Они как цунами обрушились на плотину его воли. Плотина выдержала, но на ладонях остались отпечатки ногтей. Он уходил… А она плакала и жила дальше.
Совершенно не верю в приметы. Однако, с ужасом замечаю, что некоторые из них работают не зависимо от моей веры. Если с самого начала все пошло не совсем так, как вам того хотелось, то и остаток дня ничего хорошего не сулит. Фен моей благоверной - вещь загадочная. Моего, в общем-то неплохого, технического образования оказывается недостаточно для того, чтобы понять как рабочий бытовой прибор ухитряется напрочь убивать сетевые фильтры. В первый раз это чудо инженерной мысли изничтожило фильтр с двумя встроенными автоматами (ни один из них реанимировать не удалось, поэтому легким движением руки фильтр превращается в обычный удлинитель). Но сегодня эта сволочь пошла дальше! Вырубился фильтр, щиток в комнате и, судя по всему, еще и общий щиток в коридоре, поскольку никакие манипуляции и танцы с бубном вернуть свет в комнату не помогли. В итоге (или это простое совпадение???) - весь день наперекосяк. Вместо получения диплома, пришлось заниматься какой-то фигней. А еще оказалось, что я был не прав, когда считал, что ставить оценки в зачетку совсем не обязательно. В деканате есть ведомости. В деканате есть ведомости... В деканате есть ведомости??? Кто научит дыхательной гимнастике Лонли-Локли?
Вот и все... Дипломный кошмар наконец-то кончился. Кончились непрерывные правки и доработки. Кончились бессонные ночи... Надо отметить, что я уже почти разучился спать в отведенное для сна время. Кончилось старая жизнь. В связи с этим событием у любого человека можно ожидать начало дикой паники. "Паника - это нормально", - уверяю сам себя, - "Ее совершенно не нужно стесняться или бояться (бояться паники! каково?)". Прислушиваюсь к себе и различаю неожиданный ответ. "А мне пох#ю".
Сказка здесь Случилось это когда-то давно, но не очень. Где-то далеко, но не так, чтобы уж совсем. В одном городе начали исчезать люди. В этом, обычно, нет ничего странного: в больших городах каждый день кто-нибудь пропадает. Но городок был совсем небольшим, поэтому слухи об исчезновениях расползались моментально. Жители, наслушавшись страшных историй, где воображение рассказчика играет большую роль, чем действительность, боялись выходить из дома. Родители не отпускали детей гулять. Как удалось установить, горожане пропадали только после захода солнца. Чаще всего это случалось, когда человек один возвращался домой с работы или от друзей. Один раз, мужчина бесследно исчез, когда отошел покурить. Самым невероятным было то, что не оставалось никаких следов. Складывалось впечатление, будто человек просто растворялся в воздухе. Полиция ничего не могла сделать. Ни один из пропавших не был найден, более того не было ни одной правдоподобной версии произошедшего. Вот такая неспокойная обстановка сложилась. На одной из улиц города стоял маленький фонарик. Он почему-то оказался значительно меньше, чем все соседние уличные фонари из-за чего те относились к нему несколько снисходительно-пренебрежительно. Маленький фонарик никогда не обижался. Он считал, что просто не имеет права вступать в распри со своими соседями, поскольку все они выполняют очень важную работу по освещению улицы. "Мы помогаем людям," - заявлял маленький фонарик с такой гордостью, что это вызывало улыбку окружающих. Остальные фонари на улице относились к своей работе не так трепетно, поэтому переставали светить, если за ними недостаточно хорошо ухаживали. Только маленький фонарик работал всегда. Поздно вечером одна маленькая девочка возвращалась домой. Конечно, девочка была уже достаточно взрослой, чтобы гулять одной, но только днем. Сейчас же был уже глубокий вечер и тени от домов начали постепенно сливаться в единое ночное покрывало. К сожалению, я не могу сказать, как девочку звали на самом деле, поскольку обещал никогда этого не делать. Но, назовем ее, к примеру Лизой. Днем Лиза была в гостях у подружки, с которой училась в одной школе, и родители разрешили ей остаться у подруги на ночь. Но под вечер девочки поругались из-за какой-то глупости и Лиза твердо решила уйти. Ей было страшно, но упрямство иногда пересиливает все остальное. Становилось все темнее и темнее. Окружающие дома стали серыми и однообразными. На улицах зажглись фонари. Правда, далеко не все фонари работали. Люди редко о них вспоминали, к тому же новый мер города считал, что есть более важные дела, чем восстановление уличного освещения. До дома Лизе оставалось всего несколько минут ходьбы, когда неожиданный порыв ветра бросил ей в лицо целую охапку мокрых листьев. "Ну вот! Теперь я вся испачкалась," - подумала девочка. Она достала маленькое раскладное зеркальце, которое всегда носила с собой. Лиза посмотрела в зеркальце, чтобы избавиться от запутавшихся в волосах листьях и заметила в отражении какую-то странную черную тень на фоне серой стены. Девочка резко обернулась,но за ней никого не оказалось. Тогда она опять посмотрелась в зеркальце и скоро заметила пробежавшую тень за своей спиной. Лизе стало очень страшно. Она убрала зеркальце, а потом бросилась бежать. Казалось, что никто ее не преследует, но страх все сильнее подгонял и не давал остановиться. Вскоре на домах, расположенных вдоль улицы, по которой бежала девочка, и правда одна за другой начали появляться тени. Лишь слегка выделялись особенной непроглядной чернотой на фоне общего полумрака. Понятно,почему их было трудно заметить: не было никого, кто бы их отбрасывал. Тени существовали сами по себе. Они скользили и перекатывались, постоянно меняя форму. И, к ужасу Лизы, они явно ее преследовали. Девочка быстро миновала переулок, уже хорошо знакомый, поскольку он располагался совсем недалеко от ее дома и выбежала на освещенную улицу. Там она подбежала к ближайшему работающему фонарю и остановилась, чтобы отдышаться. По счастливой случайности наша маленькая героиня оказалась под тем самым маленьким фонариком, который гордился своей работой. Сейчас он понял, что девочка нуждается в помощи, поэтому встретил ее мягким успокаивающим светом. Лиза подождала минуту. Она очень устала, но до дома осталось совсем недалеко, поэтому нужно было собрать силы и бежать. Однако когда девочка подняла глаза, то пришла в ужас: тени были повсюду. Они как стая голодных акул кружили у самой кромки светового кольца, создаваемого фонариком. Некоторые из них, особо нетерпеливые, даже бросались на освещенный участок, но тут же съеживались и с видом побитых собак отползали в темному. Сейчас тени особенно хорошо выделялись. Свет от работающих фонарей кое-как дотягивался до стен близлежащих домов на которых резко очерчиваться бесформенные пятна непроглядной тьмы. Теней набралось очень много. И вдруг они начали все разом медленно подползать к фонарям. Единая черная масса наползала на источники света. Лиза наблюдала, как тени подобрались к одному из фонарей и он погас. Затем погас еще и еще один. Вскоре на всей улице остался гореть лишь маленький фонарик, к которому прижалась испуганная девочка. Тени, как-будто оставили ее на десерт. Фонарик, вдруг почувствовал, что светить стало значительно труднее. Словно какая-то огромная масса навалилась на него, вталкивая свет внутрь,мешая его выходу. В сознании фонарика раздался шепот "Прекрати светить и мы не тронем тебя... убери свет... ш-ш-ш выключи свет, иначе умреш-ш-шь". Но фонарик чувствовал, как трепетала от страха прижавшаяся к нему девочка, как она вжалась в него, пытаясь отстраниться от наползающей тьмы. "Только не выключайся," - со слезами просила Лиза, - "пожалуйста, не выключайся". Фонарик решил во что бы то ни стало помочь девочке. Он старался не подпускать тени, но для того чтобы держать их на прежнем расстоянии, приходилось светить все ярче и ярче. Фонарик видел, как тьма корчилась от боли, когда он резко прибавлял свет. Но вскоре тени подползали опять,давя все сильней и сильней. Около получаса маленький фонарик отражал все нападения, оберегая девочку, но потом понял, что светить еще ярче он не может. Предел был достигнут. А тьма давила все сильнее. Казалось,тени почувствовали, что силы их противника на исходе и бросились в атаку особенно яростно. Что мог сделать маленький фонарик? Он смотрел, как сантиметр за сантиметром тьма подбиралась к той, кого он так самоотверженно защищал. Вот уже одна из самых злобных теней дотянулась до развязавшегося шнурка и резко дернув, стащила с девочки кроссовок. Фонарику стало неимоверно обидно. "Неужели я не смогу помочь? Неужели все напрасно?". Фонарик собрал все остатки сил, все свое желание помочь. "Девочка, закрой глаза," - услышала Лиза. Она почему-то сразу поняла, что с ней разговаривает фонарь под которым она стоит. Девочка ни на минуту не сомневалась, что фонарик защищает ее, ведь она видела как быстро тени расправились с остальными. Лиза, доверившись своему защитнику, зажмурилась и даже закрыла глаза руками. Но даже сквозь руки и веки она увидела яркую вспышку света, заливающего все вокруг. Этот свет проникал повсюду, просвечивая все насквозь. А потом фонарик погас. В свете, начавших зажигаться фонарей, Лиза увидела, что на улице не осталось ни одной тени - все они сгорели в последней яркой вспышке маленького фонарика. Теперь же на улице зажглись все фонари, кроме одного под которым стояла девочка. Дома Лизе никто не поверил, однако люди в городе больше не пропадали. Историю эту мне рассказала одна пожилая женщина, когда я заметил, что она каждый день, проходя по одной и той же улице подходит к одному и тому же неработающему фонарю и с нежностью во взгляде что-то ему шепчет.
Вчера больше часа провел за разгребанием всего написанного за прошлый год. Решил поделится кое-чем.
читать дальше Из цикла "Омару Хайяму" * * * Клеймить пороки каждый обожает, Но мне хулитель тот не по нутру, Который сам вечернего веселья Не сравнивал с похмельем поутру.
* * * Блюди мораль ты хоть до посиненья. В сухой морали - тот еще душок! Омар Хайям, а, в прочем, и Есенин Весьма любили глиняный горшок.
Впечатления о музее-усадьбе Пушкина
Город Пушкин. Усадьба Пушкина. Заходим внутрь, повинуясь чему-то грозному Седой смотритель, деревянная лестница, Тапочки - все по-взрослому.
В первом зале сидит одна Старушка. Взгляд ее отрешен. Кашлем вырвана изо сна, Включает магнитофон.
Громкоговоритель грянул радостно Пафосно превознося поэта. Я немного придавлен пафосом, Я сроднился с паркетом.
Напоили стихами... "Лучшее!" Правильно до сведения скул Читают. Пушкина - слушаем Как бы кто бы не завернул.
Стихи кончены и дальше гвоздят Слово каждое -пудовым грузом. А тапочки подленько так скользят: Как бы не быть конфузу.
Готов взорваться: "Сколько можно!? Любоваться письмом и двумя картинами!!?" "Перейдемте в гостиную".
За следующее стихотворение на меня обиделась моя девушка * * * Я, видимо, приверженец искусства. Все остальное сводится на нет, Когда стоит шедевр перед глазами. Предпочитаю красочный портрет.
Чтоб девушка на нем была прекрасна - Не жалко умереть за красоту. Я обожаю женские портреты В той форме,что предшествует холсту.
Все больше и больше убеждаюсь, что электронную версию патентной библиотеки делали садисты для мазохистов. Нет, я не буду жаловаться на убогую систему поиска, точнее практически полную ее кастрированность. Достаточно и того, что можно просмотреть патенты относящиеся к определенному разделу (Мы же все помним, что раздел G01T 1/202 - относится к измерению гамма и рентгеновского излучения кристаллическими сцинтилляционными детекторами ). Нет, меня убивает даже не то, что 85% публикуемых описаний - это автоматически распознанные тексты на ВиЛк_ом и \ьОгу4им (Великом и и Могучем). Но, вот когда ты жамкаешь на ссылке с долгожданной находкой и видишь отсканеную страницу в таком качестве, что определенно можно сказать только: "Да... на ней были буквы и, может быть, даже русские". Вот тогда хочется поплакать над бездарно убиенными часами своего совсем не резинового времени. Боженька, пошли хороший сканер патентной библиотеке и мозги тому, кто с ним будет работать.
Последнее время чувствую нарастающее с каждой минутой внутреннее душевно-литературное давление. Кошки на душе постепенно растут, словно к их рациону какой-то гад постоянно подмешивает изрядную порцию геркулеса (Спасибо,что не гороха!). Такими темпами мои домашне-кошачьи по размерам скоро догонят кошачье-таежных. И вроде бы знаю надежный метод борьбы с этими монстрами: нужно сесть (лечь, встать) с пером в руках (образно выражаясь) и чистым листом бумаги и выплеснуть на него в цинично-стихотворной форме пропущенную через себя окружающую действительность. Да вот беда, не пролазит действительность через меня. Неужели я так засорился? Ладно... пусть пока поработают кошки...
Автор приносит свои извинения, но время написания постов практически никогда не совпадает с временем их опубликования. Ночь... тишина. Единственное время суток, когда по настоящему хочется жить. За окном несколько часов назад сдох в диких корчах назойливый уличный шум, дернувшись последний раз криками подвыпившей компании у ночного магазина. Мысли, лишенные обычных помех, кажется, касаются моего сознания намного нежнее и с большей охотой. Теперь даже мерное постукивание подкапывающего крана, кажется грохотом, способным перебудить весь дом. Может, следует его починить? Хотя, не стоит... Ночь... единственное время суток, когда человеку, привыкшему прятаться ото всех в тесной и неуютной защитной раковине хорошо и спокойно. Словно весь мир в одночасье превратился в защитный домик улитки. И вот, эта улитка, получив ордер на новую квартиру, испытывает радостное умиротворение от миллиарднократного увеличения жилплощади. Радостное умиротворение, превосходящее дикий восторг по эмоциональной насыщенности, поскольку бесконечные величины не терпят буйства. Скорее, они требуют непробиваемого, всеобъемлющего, спокойного чувства... Ночь... щедрой рукой дарует свой покров уставшим путникам, мечтающем об отдыхе, и коварным разбойникам, загнанной добыче и безжалостным хищникам. Она слишком щедра, чтобы выбирать счастливчиков, она слишком справедлива, чтобы выбирать несчастных. Справедливее нее лишь смерть, но это уже совсем другая история. Ну, а пока - ночь...
Запись 7 Многа брэда Последнее время слышу, вижу, читаю (нужное подчеркнуть) пространные посты (монологи) на тему: «Ай, ай, ай! Жизни проходит зря! Вон, другие стали тем-то, там-то, так-то!». Хоца быть президентом, если не страны, то хотя бы какой-нибудь нефтегазовой компании. Хоца много бабла и райскую жизнь. С каждого назидательно-воспитательного плаката (а-ля «Родина мать зовет!») безапелляционно рвется на свободу лозунг о том, что человек – хозяин своей судьбы, что он может добиться всего своим упорным трудом, потом и кровью (как крайний вариант). С младенчества родители вдалбливают своим отпрыскам, что нужно хорошо учиться в школе, чтобы поступить в хороший институт. Там надо хорошо учиться, чтобы найти достойную работу. На работе нужно вкалывать не жалея себя, чтобы заработать сначала репутацию, а потом денег на новую машину, квартиру и т.д. Уважаемые родители все это – х##ня. Совершенно неопровержимая, принимаемая за аксиому цепочка гона. Отлично! Предположим, вы полностью следуете этому совету. Десять лет злостного ботанья в школе. В то время, когда соседские мальчишки играли в футбол на улице, ты сидел (а) за письменным столом, старательно осваивая премудрости тригонометрии. В то время как сверстники (цы) лишались девственности (родители ведь не восприняли это всерьез; ваши дети остаются паиньками до сорока) на дачах, пустующих квартирах, а иногда и просто в подъездах твое сознание поглощали глубины математического анализа и совершенно необходимой органической химии. После этого пять (а иногда и больше) лет беспросветного ботанья в институте. Линал и ангем несомненно лучше и возвышеннее дружеских попоек и всего, что обычно за ними следует. По окончании родного ВУЗА ты, несомненно, устраиваешься на хорошую перспективную работу. Правда при этом придется несколько лет батрачить на начальство, уподобляясь крепостному крестьянину. Придут повышения, уважение (или зависть) коллег неплохие деньги. Ты начнешь одеваться сначала в фирменных магазинах, которые вскоре сменишь на бутики. В промежутке между двадцатью и тридцатью ты создашь семью, ибо это неотъемлемый атрибут успешного человека. Лет в сорок у тебя появится возможность отдыхать на Канарских островах и с легкой тоской и повышенным слюноотделением наблюдать за проходящими мимо полуобнаженными красотками. Кроме осмотра у тебя уже практически ничего не получается, поскольку постоянный стресс и вечное сидячее положение почти гарантированно сводят эрекцию, в лучшем случае, к состоянию переваренной сосиски. Круто!? Женщинам еще хуже. Рано или поздно она понимает, что упустила возможность стать матерью, или то, что ее родное дитя превращается в избалованного невоспитанного монстра. Хочется проводить с ребенком как можно больше времени, но он оказывается на поверку совершенно чужим человеком, который всю жизнь будет корить за отсутствие внимания тогда, когда оно было действительно необходимо. Я привел почти идеальный вариант развития событий. В реальной жизни чаще всего проявляются все отрицательные стороны кропотливого труда, а положительные – нет. Можно ботать в школе и не поступить в хороший ВУЗ. Можно парится в институте и не найти хорошую работу. Можно из кожи вон лезть на работе, а повышение все-равно получит двоюродный брат жены начальника или длинноногая блондинка облегченного поведения, с которой «сработался» директор. Могу привести наглядный пример из своей жизни. Когда учился в школе, в моем классе было два медалиста: золотой и серебряный. Все после окончания школы поступили в ВУЗЫ, только серебряный медалист пошел в колледж, а золотой – в армию. Показательно? Что же делать спросишь ты? И получишь в ответ иди на… Здесь тебе не справочное бюро. Лично мне нравится жить сейчас. НЕ в будущем, достижимом и не достижимом одновременно, а прямо сейчас. Мне нравится получать удовольствие от пищи, воздуха, просыпания на работу, ничегонеделания, чтения, гамания, общения и т.д. Напоследок, перевру одну старинную восточную легенду. Когда-то давно содрались вместе Будда, Конфуций и Лао Цзы (основатель даосизма) и стали спорить о том каков на самом деле вкус жизни. И тогда создатель дал им чашу с нектаром жизни и позволил каждому обмокнуть в ней палец. Каждый из мудрецов макнул палец в чашу и облизал его. Лицо Будды скривилось, ибо жизнь показалась ему неимоверно горькой и наполненной страданиями. Лицо Конфуция осталось неизменным, ибо жизнь показалась ему пресной и рациональной. А Лао Цзы улыбался – он еще никогда не пробовал такого сладкого и вкусного нектара, приносящего радость. К чему это я все? Так, просто так… Все умолк и пошел жить…
В очередной записи решаюсь опубликовать карту одного из материков Мира Кристалла. Изначально была нарисована простым карандашом теткой Тро (честно слово неудобно ее теткой называть, но раз уж эта добрая девочка решила быть теткой, то не мне ее переубеждать). Изначальный рисунок, конечна, не сохранился, однако ваш покорный слуга придурок,пишущий этот пост постарался все восстановить опираясь на свой крайне надежный склероз. Если кто-то захочет сказать, что для картографии есть программы и получше, чем редактор из 3-х героев, то пусть он пошлет себя сам, может, не так обидно получится.
На чем мы это там остановились? Вспомнил... Продолжение... Пару месяцев назад по дороге из своего НИИ мне пришла в голову идея зайти в родной институт - узнать как там... уже не помню что. По счастливой (или, скорее, несчастливой) случайности именно в тот день из командировки вернулся один радостный препод. После нескольких недель (дней, месяцев?) работы на ускорителе по изучению мюонных методов анализа вещества в конденсированном состоянии (э как завернул!) душа у него требовала праздника. Почему-то этот праздник являлся ему во снах в виде пива, водки и буханки черного хлеба. Одним словом, попал я под раздачу слонов и подарков. Спустя пару часов все попавшие под раздачу находились в полукондиционном состоянии (водка с пивом натощак!). Не могу сказать наверняка, но мне кажется, что свою драгоценную тетрадь я потерял именно тогда, ибо я в нее что-то записывал, а на следующий день уже не обнаружил. Препод потом клялся, что никаких розовых тетрадей я у него в каморке не оставлял, но по его хитрому прищуру стало понятно: он, гад, ее припрятал, чтобы всякие опыты нехорошие проводить, а в конечном итоге расщепит бедную на элементарные частицы - и никаких следов. Мотивы этого гадкого поступка понять довольно легко. Свежепридуманный неоконченный мир, беззащитный и хрупкий, но уже вполне осязаемый - это идеальная добыча для физика-ядерщика. (К тому же у этого препода говорящее само за себя прозвище - "Лорд-демон"). И все могло бы быть ужасно, но... Никогда в жизни я не сел бы за дневники, если бы (Ах! Сколько сослагательности!). не искреннее желание восстановить потерянное. Именно поэтому уже изрядно позабытый дневник решено было посвятить новому миру. Впредь постараюсь понемногу публиковать здесь то, что удалось вспомнить, заново придумать и, что самое главное, записать, превозмогая свою необъятную, всеобъемлющую природную лень. Миру Кристалла быть!
Во первых строках своего письма, дорогая Марфа Васильевна... Мда... Откуда-то не оттуда мысль пришла. Но, тем не менее, с первых строчек этой записи хочу покаяться и с надрывом в голосе (читай письме) сообщить, что у меня пропала очень важная тетрадка. При этом горькая слеза (а как же без нее!) застывает у меня в правом глазу всякий раз, когда приходится упоминать об этом пренеприятнейшим событии.
Но начнем с начала... Сможет ли кто-нибудь понять, как может быть дорога человеку вещь, бережно хранящая в себе плоды совместного клинического бреда на тему созидания нового мира. С чего начинается новый мир? В начале было слово… В нашем случае, в начале была водка. Новый год (2009-й)… кухня… ночь. Наш мир начался с того, что «bukreja», «.Тро.» и ваш покорный слуга пытались изобразить модель некой придумываемой ними солнечной системы при помощи бутылки водки (или двух) и нескольких стаканчиков. При этом со стороны, видимо, было достаточно уморительно смотреть за тем, как три взрослых человека с вышеупомянутыми предметами пытались изобразить планетарное движения, бегая вокруг друг друга. Были предложены разнообразные варианты и, когда первая бутылка подходила к концу, стало совершенно очевидно, что планеты совершено не обязательно должны быть шарообразными. «Да будет так!» произнес кто-то из новоявленных демиургов и на свет Божий появился Мир Кристалла. Утром моя вторая половинка (некто Ю), легко пожурив меня за то, что я всю ночь пробухал с двумя очаровательными девушками и посмеявшись над тем, что мы с «.Тро.» («bukreja» принимала в попойке лишь моральное участие) - два, в сущности, непьющих человека – умудрились вылакать вдвоем полторы бутылки поганейшей водки, подарила нам розовую (!) тетрадку, в которую немедленно был перенесен весь наш ночной бред. Сия бесценная тетрадка совместно заполнялась еще в течение нескольких дней, а впоследствии – в течение нескольких месяцем – единолично мной. И вот, сейчас она исчезла… Типа, ту би континуед...
Ох давненько не падали мои руки на клавиатуру и не набивали в эпилептическом припадке что-нибудь этакое. И, возможно, не делал бы этого еще лет десять, но... Да будет дневник...
Запись 6. Про скрипку. Давно это было. Так давно, что уже никто не помнит когда. В одном маленьком, ничем не примечательном городке стоял старый трактир. Хозяин жил вместе со своей семьей прямо в трактире, в комнатах на втором этаже. Кроме того он сдавал нескольоко комнат постояльцам, которых, надо отметить, было совсем немного. Так немного, что некоторые из немногочисленных комнат подолгу оставались пустыми. И вот, в одной из вечно пустовавших комнат на старом шкафу, заросшем пылью, лежал футляр со скрипкой. Он лежал там уже много-много лет. Судя по всему, скрипка, вместе со шкафом досталась трактирщику от предыдущего владельца заведения. Новый хозяин был настолько далек от музыки, насколько, вообще, от нее можно быть далеким. Жена его с большим трудом отличала букву А от буквы Б, поэтому о нотной грамоте говорить вообще не приходилось. Что же касается детей, то они уже вступили в тот возраст, когда, при отсутствии предварительного воспитания (а его не было), молодые люди начинают интересоваться постоянным выклянчиванием родительских денег и использованием их в целях весьма далеких от музыки. Проще говоря, скрипка заброшенная и забытая лежала в своем пыльном полухранилище долго. Первое время она очень хотела петь. Мелодии рождались в ней, просились наружу. Скрипка трепетала, когда кто-нибудь входил в комнату. Потом прошло некоторое время и трепет прекратился. Остадось только желание играть и легкое чувство несправедливости. Еще через некоторое время мелодии почти полностью покинули ее и пришла обида на весь свет. Но шли годы и не осталось ничего, кроме надежды, которая последнее время тоже начала угасать. И вот, в один из ничем не примечательных дней, в комнату, где жила скрипка, вошел хозяин трактира с очередным постояльцем. Последний, внимательно осматриваясь, указал на то, что пространство между шкафом и потолком давно заросло паутиной и там не мешало бы убраться. Хозяин тут же крикнул служанку, которая больше для вида, нежели для чистоты, принялась убираться. Когда она энергичными движениями смахивала пыль, неловко задетая скрипка издала протяжный стон. - Что там у вас? - спросил постоялец. - А это просто старая скрипка, - ответил хозяин. - Простите, а можно мне ее посмотреть. Хозяин, с некоторой неохотой согласился. Когда скрипку взяли в руки, в ней, вдруг, мгновенно проснулись все уже давно забытые чувства. Все внутри нее сжалось. Гость внимательно рассмотрел инструмент, а затем, неожиданно, попросил разрешения сыграть вечером в трактире. Хозяин прикинув, что бесплатное развлечение для посетителей не помешает - согласился. Люди ушли, оставив растерянную скрипку на столе. Все внутри нее, казалось взорвалось. Дыхание перехватывала. Сладостное ощущение мелодии родилось в ней. И скрипка решила, что последний раз надо играть так, чтобы он запомнился надолго. Много часов она провела готовясь к вечернему концерту (она воспринимала приближающееся событие именно как концерт). Мелодии рождались и угасали, кружились, заполняли все мысли. И вот настал ТОТ момент. Скрипка даже не помнила, как ее вынесли в трактир, как она оказалась в руках музыканта. Смычок взлетел в воздух и время на мгновение остановилось. А потом полилась мелодия, которой никто и никогда не слышал. Все гоготавшие до этого момента посетители замерли. Музыка изливалась в пространство абсолютной тишины, а из него в людские сердца. На лице музыканта на мгновение появилось изумление, но потом оно исчезло и он закрыл глаза, отдавшись переполнявшей его музыке... Концерт продолжался два часа и за это время никто из находившихся в трактире даже не поменял позы. Все были околдованы музыкой. А потом все прекратилось и скрипка замолчав, рассыпалась в пыль...